Читать онлайн книгу "Многоэтажка. Повести и рассказы о любви"

Многоэтажка. Повести и рассказы о любви
Вадим Андреев


На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга – совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман – это несколько повестей и рассказов о разных людях – мужчинах и женщинах – и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы фото, коллажи и стихи автора.

Содержит нецензурную брань.





Вадим Андреев

Многоэтажка. Повести и рассказы о любви





Многоэтажка


Получение квартиры было всегда радостным событием и преддверием не только больших перемен в жизни, но и новый проблем, навыков, знакомств, случаев. Мы получали ордера в огромной очереди с паспортами, редко смотрели по сторонам или вглядывались в лица, – нам нужен был ЭТОТ ордер, а не люди, которым тоже была нужна такая же бумажка.

Заселялись по-разному. Те, кому надо было срочно освободить служебные квартиры или остановить платежи за аренду квартир, – те въехали сразу. Остальные просто получили ключи и думали-решали в меру своих возможностей, что сделать в первую очередь: переселиться, сделать ремонт, дождаться усадки дома, дождаться включения лифта или просто оставить квартиру в качестве резервного семейного фонда. Потому мы и знакомились, и начинали дружить, любить или враждовать в разное время. Иногда проходили годы, пока мы впервые увидели соседей по площадке, а иногда в первые же часы приходили с просьбой приютить годовалого ребенка, пока разгрузят и занесут вещи.




Сорвало кран


Когда я поселился в эту квартиру, то в первые же дни после душа услышал стук в дверь. За дверями стояла весьма мускулистая женщина 35-40 лет, и сразу же представилась, что она соседка снизу и зовут ее Галина. Я пропустил ее в кухню, предложил присесть и сел напротив.

– Понимаете, у меня муж инвалид и помочь мне не может, потому приходится самой ходить и всего добиваться. Видите ли, когда Вы сильно разливаете в ванной комнате воду, то часть воды попадает к нам и через потолок попадает на ванну, умывальник и на пол. Это не весьма приятно, потому я очень Вас прошу следить за этим и не выливать воду на пол.

– Понятно, принято, вполне понимаю. Мне тоже было бы не приятно, если бы мне на голову текла вода с потолка от соседей, – ответил я вполне серьезно. – Я исправлюсь и приношу свои извинения. Больше такого, как вчера и сегодня не повторится. А хотите чаю. У меня он особенный, да и отец научил очень вкусно заваривать.

На чай она согласилась, только пока закипал чайник, сбегала за домашним вишневым вареньем. Мы посидели с полчасика, поболтали. Она рассказала мне о дочери Саньке, о всех соседях, а я немного о своей работе. В конце разговора я пообещал ей залить растопленной смолой, которую используют для герметизации крыш, всю ванную комнату по периметру, чтобы больше никогда им на голову не протекало ни капли воды.

Если честно, то о своем обещании герметизации я скоро забыл, но в ванной старался делать все дела так, чтобы на пол не попадало воды. Если и протекало что-то, то сразу же насухо вытирал.

Прошло, наверно с полгода или даже полтора года, не помню точно. Я редко мог видеться с соседями и уж тем более с ними дружить. Если кого-то и видел в подъезде и во дворе по дороге с работы или на работу, то простого приветствия всегда всем хватало для общения. Я уже и позабыл, как выглядит соседка этажом ниже, забыл о ее муже и прочих разговорах с ней.



В дверь сильно барабанили и звонили. Я подорвался с дивана и, натянув брюки, кинулся на стук. За дверью стояла разъяренная соседка Галина и продолжала давить на кнопку звонка даже после того, как я открыл дверь.

– Вы нас затопили, – почти крикнула она. – У нас с потолка потоп, и скоро затопит и комнаты. Что Вы делаете там?

– Я спал, – только и успел ответить я, как она промчалась ко мне в ванну, а я побежал за ней, предварительно захлопнув входную дверь.

В ванной сильно шумела вода, хлещущая из муфты наполовину сорванного крана. Как это могло произойти – буду разбираться потом. А пока надо что-то делать.

Галина попыталась придавить руками хлещущую воду, но это не давало никакого результата, – только облило нас обоих с головы до ног. Она кинулась собирать воду с пола ванной комнаты, но пока она собирала литр, по моим скромным подсчетам из трубы натекало три или пять литров.

Когда я попытался закрыть кран на трубе от стояка, то круглая ручка на нем просто обломилась и осталась у меня в ладони, рассыпавшаяся на несколько частей. Я побежал на кухню за ящиком с инструментами и притащил всё, что могло помочь: пассатижи, трубный ключ, какие-то клещи, гаечные ключи. Хватал всё подряд, совершенно не задумываясь, поможет ли.

Войдя снова в ванную комнату, я увидел, как Галя выливает в ванну ведро с водой, а из трубы продолжается истечение не слабее прежнего.

Хорошо еще, что штырь, на котором была ранее сломавшаяся ручка, не был сломан. Удалось зацепить его большими пассатижами и медленно, чтобы не сломать, аккуратно и маленькими короткими поворотами на несколько градусов каждый повернуть и закрыть поступление воды в квартиру. Хотя воды было в ванной комнате по щиколотку нам обоим и начинала перехлестывать высокий порог в коридор, но хоть аварийный водопад удалось остановить.

– Бегите выбирать воду у себя, а я справлюсь здесь сам, – предложил я Гале.

– Ну уж нет! – категорически заявила она. – Там Санька воюет, подставляет тазы и ведра под потоки воды, убирает всё что попало на пол. Потому надо в первую очередь совместно убрать воду здесь. Санька справится сама.

– Так давайте… – начал я, но Галина нагнулась вниз и большой тряпкой стала впитывать воду с пола, отжимая ее потом в таз. Я притащил с кухни совок для мусора и вычерпывал воду им в ведро. Поскольку работа была однообразная и чисто механическая, то я поднял голову и понял, что Галина промокает воду с пола юбкой, которая была на ней, когда она прибежала из дома. Блузку она тоже скинула и бросила на стиральную машинку. Оставшееся нижнее белье только подчеркивало ее высокую и спелую грудь, а трусы плотно обхватывали весьма прочные на вид таз и ягодицы.

– Насмотрелся, сосед? Смотреть – смотри, но про воду не забывай, – уже спокойнее сказала она, увидев мой взгляд в зеркале. – То, что мы не доберем здесь, Санька ловит там, не забывай. Она у меня девочка нежная, домашняя, – совсем уж мягче добавила она.

Наши ванные комнаты, – это не королевские купальни и не римские бани. Здесь разминуться за такой работой на полу двум людям не хрупкой наружности весьма проблематично. Мы то больно задевали друг друга руками, то упирались лбами, то плотно прилегали друг к другу боками. Словом, в какой-то момент, когда перестало перехлестывать через порожек, я решил собрать воду в коридоре и теперь смотрел на Галину с более удобного, хотя и очень близкого расстояния, и с весьма удачного ракурса. Она стояла низко нагнувшись над полом на полусогнутых и несколько разведенных крепких ногах в обтягивающих мокрых полупрозрачных трусах и таком же лифчике. Белье явно не было предназначено для совместной работы в воде с чужим мужиком-соседом, но об этом она в момент аврала не думала.

Я уселся на мокрый пол в коридоре, на котором уже собрал всю воду почти досуха, и только теперь понял, что замерз от холодной воды, в которой насквозь промокли мои брюки. Я их с отвращением содрал с себя и отшвырнул в сторону кухни.

– Решил уровнять наши костюмы до уровня пляжников? – услышал я смеющийся голос.

– Твой прозрачный костюм скорее подходит для зажигательного стриптиз-танца, а не для пляжа. Ты представляешь себя в таком виде выходящую из моря? Там весь пляж помрет, – бабы от зависти и возмущения, а мужики от желания и восхищения, – парировал я. – А я просто замерз в этих мокрых брюках.

– Значит, я правильно сделала, что сняла юбку. Она мне мешала, да и тряпку нужного размера я у тебя здесь не нашла. А теперь получается, что я щас себе что-то застудила бы, если бы была в такой мокрой одежде, как ты. А футболка тебе не мешает мокрая?

– Я просто пока не успел ее снять, – и я моментально снял футболку через голову.

Галина опять наклонилась к полу и начала собирать остатки воду тряпкой, – точнее своей мокрой юбкой. Я протиснулся на коленях в дверь ванной комнаты и чуть на уткнулся лицом ей в промежность, когда она сдвинулась назад задним ходом.

– Ты хоть аварийные фонари включай, когда делаешь задний разворот, – расхохотался я.

– А ты чувствуешь в этом развороте опасность? – ответила она тоже со смехом. – Или что-то другое чувствуешь, – уже ехидненько указала через плечо взглядом на мои вздыбившиеся трусы. – Удивительно, в такой мокрой и холодной одежде у тебя стоит, а у меня течет…

От ее ехидной и в то же время двусмысленной шутки я еще больше возбудился, поднялся с колен, вошел в ванную комнату, приспустил свои и ее трусы и с размаху вошел в нее. Думаю, что если бы она этого не хотела, то отвернула бы свой зад от моего нападения или как-то по другому не дала совершить это. Но она замерла в той согнутой позе, в которой я ее застал. Я тоже застыл, сам немного испугавшийся столь молниеносно совершенному, но не стал выходить из нее. Я просто ждал, что она скажет или сделает в ответ. Ведь пока ничего страшного не произошло. Ну, два человека в очень тесном рабочем помещении соприкоснулись своими частями тел. Разве это так предосудительно, если это произошло во время настоящего аврала и двух-квартирного бедствия? Ну, даже если это оказались интимные части тела, то разве они виноваты, что оказались так близко, что соприкоснулись? Никто никого не принуждал к этому, не ловил в беспомощном состоянии, не связывал, не лишал девственности. Ну, соприкоснулись, ну отодвинутся и перестанут соприкасаться, ну извинятся, испытают некоторую неловкость…

Но неловкости не состоялось. Она словно помахала ягодицами из стороны в сторону, – как-будто примеривая то, что так случайно залетело к ней внутрь. Потом слегка примерилась движениями вперед-назад… потом опять из стороны в сторону, вперед-назад…

Не разгибаясь, она продолжила собирать воду с пола. Только постаралась прижать меня ягодицами к той части стенки внутри ванной комнаты, которая оказала ближе и удобнее всего. Слегка выпрямилась, отжала тряпку в таз, ослабив в этот момент давление на меня, потом снова нагнулась и сильно прижала меня всей поверхностью своей промежности к стене спиной. Собрала воду, опять выпрямилась, приотпустила, опять нагнулась и прижала. Я принял эту игру и стал ей в момент ослабления делать несколько порывистых поступательных движений, словно мелкими толчками отталкивая от стены вперед.

Так длилось некоторое время, пока я не заметил, что пол под нами стал практически сухой, так активно она собирала воду. Когда и она это заметила, то вновь пригнулась к полу еще ниже, еще сильнее прижала меня к стене и, приподняв по очереди обе ноги, сняла с себя трусы. Ну, конечно, их ведь тоже надо отжать.

Когда она потянулась, чтобы повесить отжатые трусы над ванной на веревку, я выскользнул из ее тела, но далеко не ушел. Она догнала меня, мужика со спущенными трусами, в коридоре, повалила на пол на спину и оседлала. Наши органы соединились вновь, как родные, и сочно часто зачавкали в стремительной скачке к удовольствию. Первой кончила Галина. Она сильно забилась на мне с крепко сжатыми глазами, сотрясая и словно массируя мой член своим влагалищем. Потом немного приоткрыла глаза, улыбнулась и сделала несколько сильных встречных толчков, от которых кончил и я.

Мы сидели голые на кухне за столом, и я открыто любовался ее телом. Хорошо поставленная грудь, несколько полноватая, но стоячая, гладкая, с коричневыми большими сосками, смотрящими в разные стороны под углом. Растрепанные волосы, блестящая влажная кожа, широкая довольная улыбка…

– Ты хоть Саньке не говори, что между нами произошло, – сказала она после первой чашки чая.

– Так я ее и не знаю. Да и зачем мне болтать такие подробности?…

– Ну, не знаю, может быть ты извращенец, и побежишь кому-то рассказывать подробности…

– Не буду, не буду. Более того, я постараюсь в ближайшее время залить смолой щели… – но не успел договорить, увидев ее хитрую улыбку.

– А может быть не надо? – с хитрющим выражением лица спросила она.

– Как скажешь, но в другой раз вдруг придется в твое отсутствие прибежать твоей Саньке или мужу?

– Муж уже не прибежит. Он и ранее не прибежал бы, – колясочник. А несколько месяцев назад он умер.

– Прости, я не знал. И прими мои соболезнования.

– Ничего страшного, ты на самом деле не мог этого знать. Он умер в больнице, сюда я его не привозила, а сразу отвезла на родину. Там похоронили вместе с родственниками на их семейном кладбище. А соболезнования… Ну словом, принимаю, – и как-то грустно улыбнулась мне.

– Ты как? Нормально?

– А что было не нормально? Всё нормально. Вот если хозяин нальет еще чаю, то будет еще лучше.

Я налил ей чаю, потом мы переместились на диван в комнату, потом на кровать в спальную… Потом на ковер…

Словом, Санька помощи в уборке не дождалась сегодня. Официально, – для нее, – мы весь вечер пили чай на кухне.




На крыше


Что-то последнее время я стал замечать, что TV-сигнал стал не такой сильный, как раньше. Стало больше «снега», меньше четкости, появились лишние тени от изображения, ухудшился звук.

В те времена не было подъездных и домовых совместных антенн, не было интернета, кабельного телевидения. Все мы пользовались теми антеннами, которые сделали сами или купили у предприимчивых предпринимателей в маленьких магазах или на радио-рынке.

Вот и моя TV-антена стала показывать ну значительно хуже. Сказались те бури, которые прошли несколько дней назад? Всё возможно. Крепил ее на крыше я давно, и крепления могли ослабнуть. А антенна могла быть сдвинута или повернута сильным ветром. Хулиганство подростков, которые могли не только сдвинуть, но и умыкнуть чужую антенну исключено, – ключи от тех-этажа и кровли есть только у меня и нашей мастера из ЖЭКа. Это очень строгая тетка, ее никогда не интересует проблема антенн, но сильно волнует сохранность крыши и разных коммуникаций. Потому, если кому-то что-то надо, то она не дает кому-то ключи, а дает мой номер домашнего телефона, они звонят мне, я открываю в свободное время и контролирую, чтобы не повредили крышу. Потом замки закрываю и ключи никому в руки не даю.

Поползновения подростков взломать замки и проникнуть на не принадлежащую их родителям территорию были неоднократно жестко пресечены, а милицией сделано им и родителям такое предупреждение, о котором не забывают до конца жизни. Жильцы дома приняли такие мои стихийно полученные права распоряжаться правом пускать для решения их потребностей в удобное мне время жаждущих. Или не пускать, если это только типа поглазеть с высоты.

Когда-то давно мы с соседом притащили и отремонтировали несколько кушеток с вполне крепкими металлическими каркасами и прочными ножками. Несколько найденных плетенных кресел восстановили. Нашли крепкую крышку стола, выточили ему ножки. Несколько уже не нужных табуреток и даже один шкаф притащили из дома. Всё это мы поставили на техническом этаже и закрыли щитами, чтобы при наладке своих TV-антенн никто их не увидел. Тем более, что побродить по тех-этажу я никому не позволял. Получилось что-то типа технической бытовки, откуда мы даже кое-какой мелкий инструмент не стали забирать домой.

Пару кушеток обшили сверху хорошим деревом, сделали широкие насадки на ножки, чтобы не дырявили поверхность, куда ее ставят. Ну, типа на лыжи их поставили. На холодное и мокрое время я затаскивал их на тех этаж, а на солнечное время года вытаскивал на крышу, чтобы мог там позагорать в редкие свои выходные.

Жил я на верхнем этаже, как раз под тех-этажом. Потому мне всегда было слышно, когда приходили работники ЖЭКа, если я был дома. О моей бытовке мастер знала, одобряла, разрешила. Сосед скоро переехал жить в другой район, и о том маленьком секрете больше никто не знал теперь.

Потому я с легкой душой оделся в легкие шорты, взял с собой некоторый инструмент и большую бутылку воды, поднялся на тех-этаж и запер за собой дверь. Ну, порядок есть порядок, и зачем кому-то знать, что там кто-то есть. Скорее по привычке к порядку, и совсем не из опасений.

Осмотрел и прозвонил антенный провод, поправил его крепления, чтобы провод не бился от ветра. Антенна, конечно, была отвернута от правильного направления на вышку, что я быстренько поправил, закрепил. Обтер ее от прилипшей пыли, смазал все винты, – если заржавеют, попробуй их потом открути… когда я отнес в «бытовку» свои инструменты и пошел к тому месту, где стояла кушетка для загорания, то меня ждал сюрприз.

– Сашка? – я просто был в шоке, что встретил здесь кого-то вообще, а не только дочку соседки этажом ниже, – Ты что тут делаешь?

После того памятного потопа Галина познакомила меня с дочерью. Мы с Галей вместе заливали щели между нашими ванными комнатами растопленной строительной смолой, а Сашка «ловила» ведрами и тазами струи этой черной горячей субстанции на своем этаже, пока смола не застыла и не закупорила все щели. Ну, ловила чтобы эти капли и струи потом не отмывать от кафеля пола и стен, умывальника и ванны.

После наведения порядка мы пили вместе чай и легкое вино, смеялись, радовались. Я неоднократно ловил улыбку Галины и вспоминал те слишком редкие ночи, что мы иногда проводим вместе, когда об этом никто не сможет заподозрить. Особенно Сашка. Почему-то мать так не хотела, чтобы дочь узнала о нашей с ней «дружбе», что я даже удивлялся. Но не противился, – оно мне надо? Мне и так не плохо.

И теперь это дитя… Вообще-то, какое же это дитя? Галина старше меня на десять лет, а я старше Сашки тоже на десять. Сашке в настоящее время двадцать с хвостиком.

И теперь эта девчонка сморит на меня испуганным взглядом, глаза расширены, словно она слона увидела на крыше.

– Я только позагорать вылезла, я к краю не подходила, – видимо мама настращала ее по поводу падений с высоты, и она только об этом и думает.

– А ключ откуда ты взяла? – я старался не расхохотаться от ее выражения лица и сохранить строгое выражение лица.

– А мне мама дала.

– А откуда он у нее?

– Ей ее сестра в ЖЭКе дала, но просила никому не показывать и не говорить.

Так получается, что эта строгая мастер из ЖЭКа – сестра Галины? Я об этом не знал. А как я мог об этом знать? Я что, спрашивал у Гали или у кого-то? До этих ли разговоров нам всегда было в редкие краткие бурные минуты встреч? Теперь понятно, как мне так быстро устроили ремонт крана, да еще за счет ЖЭКа.

Ладно, как же теперь быть? Я тоже хотел позагорать на этом же месте. Ну, не вытаскивать же мне еще одну кушетку… Просто лень.

– А что Вы тут делаете?

– Я антенну чинил. Точнее, не чинил, а поправил. Ее последним ураганом развернуло не правильно.

– И что, телевизор перестал показывать?

– Показывал, но плохо, – я уже несколько успокоился от неожиданности и присел на край кушетки. Садиться на камень было очень горячо, а кушетку Санька накрыла тонким стареньким покрывалом, и горячо не было.

– Ой, у нас тоже телевизор стал плохо показывать. Вы не посмотрите, можно ли его починить?

– Давай сначала посмотрим вашу антенну. Ты знаешь, которая из антенн ваша?

– Знаю, знаю, – и девушка повела меня в другую часть крыши. Их антенна тоже сдвинулась в сторону. Я исправил направление, закрепил ее покрепче, закрепил и болтающиеся провода. – Вот и всё.

– Ой, спасибо, дяденька, – она меня почему-то с первого дня знакомства стала называть «дяденька», как мы с Галиной ни просили называть меня по имени. – Большое Вам спасибо. Я потом включу его и посмотрю. А сейчас можно Вам еще одну просьбу сказать?

– Ну, говори, куда же я денусь…

– У меня кожа очень нежная и быстро сгорает на солнце. Я взяла с собой крем, но там всё по английски написано и я не знаю, как его применять.

Я, сидя на краю кушетки, стал разбирать мелкие английские буквы, при этом слышал и чувствовал, что Сашка опять меня опередила и заняла кушетку за моей спиной. Потом перевел ей всё, что понял, и это ее очень устроило. Она взвизгнула от восторга и…

– Дяденька, а дяденька. А помогите мне намазаться этим кремом. А то я не смогу всё равно достать все нужные точки.

Ну, что же поделаешь. Я выдавил на ладонь немного крема, понюхал его, повернулся в Сашке… Она лежала совершенно голая лицом вниз на покрывале на кушетке и совершенно не смущалась. Это я смутился, а она совершенно не смущалась. Новое поколение, блин.

– Так нормально лежу, или надо как-то по другому? Вы прочитали, что там надо не только нанести, но растереть и немного помассажировать. Вы умеете делать легкий массаж?

Да, попал… И хочется, и можется, и мама не велит… А, собственно, почему не велит? Ее мама? У нас с ее мамой такой договоренности не был. Сел верхом на кушетку, раздвинул ее ноги вокруг себя, положив их себе на бедра, подтянул ее к себе поближе, чтобы доставать до лопаток.

– Я умею делать массаж. Но давай оговоримся, что ни Галя, ни ее сестра, ни твои подруги никогда не узнают, что мы здесь встретились.

– А Мария, говорила мне, что у Вас есть свой ключ. И об этом весь дом знает.

– Я говорю, что МЫ с тобой ЗДЕСЬ НИКОГДА НЕ ВСТРЕЧАЛИСЬ! Так понятно?

– Понятно, понятно. Дядечка боится мою маму. Да не буду я никому говорить, это не в моих интересах. Я всё понимаю, и не хочу лишних нотаций со стороны вдовы и старой девы.

– Это кто старая дева?

– Мария, сестра мамы.

– Сестра? И какая у них разница в возрасте?

– Мария почти на 10 лет младше мамы, – значит моя ровесница, подумал я, вот только выглядит реально старше.

К тому времени я уже втер первую часть выдавленного крема в область лопаток девушки и, выдавив на ладонь следующую порцию, продолжил массажировать ей поясницу.

– А почему это она старая дева?

– Да потому… Она любила парня, ждала свадьбы, а он в армии женился на другой и приехал домой с женой и ребенком. Она всю свою жизнь теперь ненавидит мужчин. А тут и у мамы муж стал инвалидом и рано умер. Они теперь только и обсуждают, как бы я тоже не попала в такую же ситуацию раз у меня такая семейная карма.

– А ты сама-то веришь в карму? Ну, или в судьбу…

Я выдавил на руку следующую порцию и втирал теперь в ягодицы и наружную поверхность бедер. Я чувствовал, что от моих манипуляций тело девушки расслабилось, мышцы перестали контурироваться на поверхности, руки и ноги лежали без напряжения… Она словно обмякла под моими руками.

– Не знаю даже. Они столько об этом между собой говорят, что просто тошно слушать. Хотят привлечь меня к этим разговорам, но я убегаю в свою комнату и не слушаю. А они бубнят-бубнят-бубнят что-то в зале целыми вечерами…

– Так у Марии так и не было мужчины?

– Да откуда же он возьмется? Она как синий чулок, на километры к себе никого не подпускает. Да и кто работает в ЖЭКе, задумывались когда-то? В основном мастерами работают женщины. Ну там с инженерным образованием или просто волевые дамы. У них в подавляющем числе мужья дома по струнке ходят, – и вдруг рассмеялась в голос. – Или отпетые алкоголики. А именно алкоголиков преимущественное количество везде. Эти дамы в ЖЭКи приходят, чтобы квартиры получить, и больше их ничего не интересует, понимае-е-ете?…

Я массажировал ей внутреннюю поверхность бедер, и ее рассказ про сестру матери затормозился. Она как-то поплыла, поплыла. Но не будем торопиться. Я перестал касаться ее интимной зоны. Перевернул ее на спину, выдавил крем на ладонь и начал массажировать сначала всю грудную клетку, а потом обе груди обеими руками. Сначала по часовой стрелке, потом против часовой стрелки. Потом стал щипать соски, и снова мять и крутить груди.

Глаза Сашки закатились под лобную область, она дышала тяжело и прерывисто. Во всем ее теле стали появляться какие-то судорожные сначала вздрагивания, потом словно волны стали прокатываться по всему ее телу. Она дышала ну очень глубоко и хрипло, словно уставившись перед собой и ничего не видя.

Я выдавил снова крем на ладонь и, сидя верхом на кушетке, еще шире раздвинул ее ноги и положил их себе коленями на бедра. Мягкими движениями стал втирать крем сначала вокруг ее промежности, потом начал массажировать ее половые губы. Она не противилась, а только делала всё больше странных и не координированных движений руками, размахивала ими… Она сжала меня бедрами, придвинулась ближе, согнув ноги в коленях, дрожала и начала тихонько скулить. Я не стал ее отговаривать от такой реакции и медленно стал вводить средний палец ей во влагалище. Девственница или нет? При достижении пальцем какой-то глубины, палец обхватила какая-то субстанция, – нет не мышцы, – и словно сжала кольцом кончик пальца. Так, это уже интересно…

Я придвинул ее таз еще ближе к себе. Свободные «семейные» мужские трусы хороши тем, что они ничему не мешают, ничего не загораживают и в экстренных ситуациях не требуют снимания с себя. Словом, я отодвинул нижнюю часть своих «семейных» трусов и выпростал из них через этот «лаз» свой уже напрягшийся орган. Головку просто приблизил к ее мягкой и уже влажной «норке», – ну как еще назвать ласково влагалище предположительно девственницы? Взял рукой свой орган и стал водить головкой по наружным половым губам вверх-вниз, вверх-вниз… Сначала только водить вверх-вниз, вверх-вниз, потом задерживаться на несколько круговых движений вокруг ее клитора, снова вверх-вниз, вверх-вниз…

Из ее «норки» стала вытекать светлая на сильном солнечном свете жидкость, которой я не давал стекать без применения и стал головкой втирать в половые губы. Втирал, пока они не стали на столько влажными и скользкими, что головка стала проваливаться между ними. Теперь надо было следить за тем, чтобы я не провалился в девушку слишком рано и слишком глубоко. Я хорошо понимал, что она уже почти не владеет собой, и не хотел, чтобы она в этом сегодня разочаровалась. Что угодно, но только не разочарование!…

Сашка изгибалась, извивалась, что-то бормотала, немного поднимала по очереди руки, ноги. Потом сжала меня ногами, – как мне показалось, весьма осознанно, – и резко потянулась ко мне тазом и всем телом. Я только успел отдернуть руку от своего органа, как он оказался внутри девушки на всю длину. Ну, почти на всю… Одновременно раздался стон, появились судороги во всем ее теле, опять нажим ногами и стон… Она словно под воздействием собственной какой-то силы сама лишала себя девственности. Небольшое затишье, которое я не дал перерасти в успокоение. Я чуть привстал, приподнял ее таз, сел и теперь уже сам глубоко насадил ее на свой орган. Снова стон, но уже потише, а судорожные подергивания мышц ног стали как-будто активнее.

Уже сидя я несколько раз приподнимал ее и направлял на себя, а она следовала этим движениям. Потом я начал сильно придавливать и массажировать ее клитор, от чего она просто взревела и начала уже самостоятельно приподниматься и насаживаться-насаживаться-насаживаться на меня. Я массажирую клитор, а она продолжает непрерывно и очень быстро эти движения и стонет-стонет-стонет. Закончился этот танец сильным криком просто в пространство, какие-то горловым, чисто женским, очень пространственным и дающим понять всем слушателям, что она ощутила свободу во всех своих уголках тела. Обмякла и затихла.

Ну, не торопись, не торопись… Я дал ей отдохнуть буквально несколько секунд, после чего, не вынимая своего пока еще неудовлетворенного органа, начал сильно массажировать ее клитор, захватывая обеими руками всю промежность. Параллельно своему органу ввел ей во влагалище свой палец руки и начал массажировать переднюю внутреннюю стенку влагалища, пока не нащупал небольшой бугорок. Тогда введенным пальцем начал сильно массажировать этот бугорок, а большим пальцем той же руки стал так же сильно массажировать, прижимая в разные стороны клитор. Фактически я сдавливал ее лонную кость снаружи и изнутри ее. Конечно, неудобно одновременно двигать органом и производить описанные выше манипуляции, но чего не сделаешь для собственного и взаимного удовольствия.

Когда она опять билась в уже постоянных конвульсиях оргазма, я вынул свои пальцы, приподнялся немного над ней, уперся руками в кушетку и сильными хозяйскими глубокими движениями стал «долбить» ее своим органом. Крики усилились. Благо, что под нами тех-этаж и никто на улице или в доме не сможет понять, откуда идут столь соблазнительные звуки.

Уже перед своим собственным окончанием, я почувствовал распирание своего собственного органа и одел презерватив. Член выстрелил в девушку горячей струей. От этой струи или от распирания моим органом она опять завыла в голос и… Вдруг обмякла всем телом.

Я вышел из нее, аккуратно придерживая презерватив, чтобы потом не искать его в ней и не смущать ни ее, ни себя. Да и зачем напрягать ее столь прозаическими подробностями…

Уложил ее ровненько на живот, сложил вдоль туловища руки и ровненько ноги. Накрыл простыней, которую принес с собой для того, чтобы постелить на кушетку перед тем, как на нее лечь. Ага, где-то я принес с собой целую пластиковую полуторку просто чистой кипяченной воды. Отпил приличное количество. Потом попробовал потрогать и даже потормошить ее. Никакой реакции. Ну и что изменится, если мы продолжим упражнения по этому предмету? Ее девственную до сегодняшнего дня киску будет еще несколько дней «колошматить», болеть, гореть… Но это никак не усилится, если произойдет еще хотя бы один коитус. И я решился.

Лежащая со сдвинутыми ногами лицом вниз, она являлась очень простой целью для задуманного. Я откинул нижнюю часть простыли, раскрыл ее до самой нижне-ягодичной складки. Голова и остальные части тела мне уже были сегодня не нужны, потому остались прикрыты от солнца простыней. Сел ей на бедра, наклонился всем телом немного вперед и спокойно ввел вновь одетый в защиту мой орган. Мне не хотелось растягивать и играть в благородство, потому со «звездной» скоростью я начал ее «долбить», и «долбить», и «долбить»… Она только постанывала под простыней, немного неумело «подмахивала» мне тазом, – скорее чисто рефлекторно. Ну, т. е. пыталась в такт моим движениям двигаться то навстречу, то в противоположную сторону. Но я не стал ждать от нее адекватную реакцию и просто кончил.

Когда она пришла в себя, то откинула простыню и посмотрела на меня. Потом схватилась обеими руками за промежность и поморщилась. Я вполне понимаю ее новые ощущения, – огонь внутри, даже боль, сильное чувство потертости. Но так бывает у всех или у многих.

– Ты как, девочка? – тихо спросил я.

– Нормально. Вот только… – она показала на свою промежность.

– Я знаю, что у тебя сейчас там идет перестройка из девочки в женщину, и эта перестройка займет некоторое время. Прими любое обезболивающее и постарайся сегодня заснуть.

– А потом?

– А потом сама решай, что тебе делать. Тебе сегодня было очень плохо?

– Ну как же? Мне было так хорошо, что даже и рассказать невозможно.

– Вот ты и не рассказывай никому. Как мы договаривались. Кто-то позавидует, кто-то сглазит, кто-то…

– Я поняла, поняла. Я помню. Вот только… Могу я продолжать с Вами дружить?

– Конечно можешь. Только ключ никому не показывай и никому ни о чем не говори.

– Ладно, я пошла домой.

– Тебя проводить?

– Не надо… Сама доберусь.




Край крыши


В дверях стояла Мария, мастер нашего дома из нашего ЖЭКа.

– Я приношу свои извинения, но мне нужна Ваша помощь.

– Проходите в квартиру.

– Чуть позже. Сначала дело. Мне надо попасть на тех этаж и кровлю. Но у меня нет с собой ключа. Вы меня выручите?

– Да, конечно. Одну минутку, – я отошел в комнату, не закрывая наружной двери, быстро одел рабочие шорты, снял с крючка ключи и снова подошел к дверям. – Можем идти.

Мария уверенно зашагала по ступенькам к входу в тех-этаж, но потом пропустила меня вперед, словно понимала, что ключ я не отдам ей в руки. Я открыл дверь, пропустил ее вперед и закрыл ее на ключ за собой.

В помещении было очень мало света. Единственными источниками света были несколько вентиляционных отверстий в стенах с разных сторон дома. Детали скрадывались длинными тенями от вертикальных и горизонтальных конструкций. Фактически, на чердаке царила плотная полутьма.

– Да, здесь трудно без подсветки что-то хорошо разглядеть. Давайте поднимемся на кровлю, – и снова уверенно пошла к выходу на крышу.

– Погодите-ка, – я подошел к загородке, где были сложены кушетки и кресла, вошел туда через незапертую дверь и начал искать среди инструментов фонарик. – Вот возьмите. Думаю этого хватит, чтобы осмотреть детали чердака, которые Вас интересуют.

– О! Спасибо! Я об этом как-то не подумала, когда шла сюда. Да я как-то сегодня ни ключи, ни фонарик не взяла…

– Ничего страшного, работайте, а я пока открою выход на крышу, – сказал я и пошел в сторону выхода. Что там открывать? Я вышел на крышу на высоте птичьего полета и задрал голову к небу. Я здесь не был уже некоторое время, потому было приятно дышать полной грудью и представлять себя свободным. И как же без свободы-то, да на такой вот высоте?

Через открытую дверь я слышал шаги Марии, которая ходила и, видимо, рассматривала интересующие ее детали. Потом она поднялась на крышу и остановилась в дверях.

– Будете рассматривать и крышу?

– Если честно, то я панически боюсь высоты. До тошноты, до крика, до обморока. Но работа такая, что это надо осматривать регулярно и иметь для себя представление о состоянии крыш.

– Но разве мало у вас сотрудников, кто не боится высоты?

– Знаете, с ними еще хуже. Это или полные дураки, которые слов без мата связать не могут, или отпетые алкоголики. В любом случае их или опасно выпускать на такую высоту, или они потом не смогут описать нужные мне детали. Вот и приходится делать это самой. А Вы не боитесь высоты?

– Ну, как Вам сказать. Как и любой опасный фактор, надо уметь соизмерять свои силы и возможности с условиями вокруг. Например, сегодня хорошая сухая погода и нет вообще ветра. И потому можно без риска подойти к краю крыши и всё осмотреть.

– Но у меня от страха начинает кружиться голова, и становится еще страшнее.

– А давайте я подойду к краю вместе с Вами и буду не только рядом, но и буду придерживать Вас за руку или за корпус, чтобы Вам было не так страшно.

– Можно попробовать, – и мы пошли к краю, взявшись за руки. Чем ближе подходили к краю, тем более влажной становилась ее ладонь, шаг замедлялся, кожа бледнела и покрывалась какими-то красными крапинками и каплями пота, в пальцах рук появилось дрожание.

Я остановился на краю и стал держать ее крепко за локоть.

– Мне надо заглянуть за козырек крыши. Как это сделать? – я взял ее за талию, приобнял, и она попробовала выглянуть за козырек. – Нет, так не видно, а высунуться дальше, это подвергать и Вас смертельному риску.

– Я могу предложить вот что. Я принесу сейчас веревку, привяжу ее к трубе и буду страховать Вас на расстоянии. Даже если Вы оступитесь, то веревка не даст упасть с крыши. А я смогу потом оттянуть вас от края на безопасное расстояние.

Так я и сделал. Привязанная веревкой к трубе, она смогла обойти весь край крыши. Я только отвязывал и вновь привязывал веревку к трубе, регулируя нужную длину. Когда она закончила осмотр и вернулась к выходу с крыши, лицо было на столько бледное, что напоминало по цвету лист ватмана. Руки дрожат, колени дрожат, губы высохли и издать какой-то звук отказываются. И еще куча признаков почти предобморочного состояния.

Мы спустились на тех этаж, вышли на лестницу. Попутно я запирал за нами все двери. Когда я пошел к дверям квартиры, она автоматически последовала за мной.

– Можно мне зайти в к Вам квартиру? – спросила тихо Мария, когда я открыл дверь. – Мне надо прийти в себя.

– Конечно, – я посторонился и пропустил ее в коридор. Закрыл входную дверь и повернулся к ней. Она стояла в своем чинном старомодном одеянии и совершенно безвкусных туфлях. Из того, что мне рассказала ее племянница, я понимал, что ей совершенно безразлично, как она выглядит.

– Не старайтесь произвести на меня впечатление. Мне Галина рассказала, как Вы решительно спасали ее квартиру и имущество от затопления. Давайте куда-то пройдем… Ну, например, на кухню.

– Вы пришли с какой-то проверкой и в это помещение? – спросил я с улыбкой уже на кухне, когда она, оглядываясь по сторонам, села на сиденья кухонного уголка, а я стоял у плиты.

– Конечно нет. В Вашей квартире мне ничего не надо. Мне надо было по работе…

– Да погодите Вы о работе. Ведь сегодня воскресенье, а у меня стынет обед. Да и времени уже много, даже для обеда. Давайте пообедаем вместе, а то я умру от голода прямо на Ваших глазах.

– Хорошо, но потом обязательно поговорим… Просто застать Вас дома так трудно, Вы так много работаете.

– Есть такое, ничего не поделаешь.

– Знаете, я не буду пока есть, а то меня просто вывернет. У Вас есть что-нибудь попить?

– Фруктовый коктейль подойдет?

– Хоть что-то холодное.

Ну, если хоть что-то, то подойдет и фруктовый коктейль. Я смешал в высоком стакане несколько частей фруктовых соков из разных банок в холодильнике, добавил туда пятьдесят миллилитров чистого спирта, лимонный сок, лед. От ледяного напитка сразу же вспотели стенки стакана.

– Ого, холодненький?

– Да, рекомендую выпить первый стакан залпом, как лекарство, и я сразу же сделаю еще.

Она послушно кивнула и, запрокинув голову, почти одним глотком выпила до дна, поперхнулась, закашлялась, вытерла губы предплечьем и удивленно посмотрела на меня. Мария заметно раскраснелась, бледность и дрожание рук прошли.

– Это что было?

К этому времени я уже сидел рядом с ней и уплетал свой обед. Перед Марией стоял тоже набор тарелок, и при появлении у нее желания я мог бы ее тоже накормить. Тарелки я поставил для того, чтобы у нее не появились мысли о том, что я забыл о своем ей предложении пообедать со мной.

– Я же сказал, что это фруктовый коктейль из экзотических фруктов. Вам обед подавать или еще смешать коктейль?

Она снова уставилась на меня. Некоторое время смотрела, как я ем, и протянула стакан.

– Лучше пока только коктейль повторите. Он хорошо выпивается залпом в такую жару. И, похоже, снимает напряжение, которое у меня обычно не отпускает до вечера после осмотра крыш.

– Как скажете. Коктейль, – так коктейль. Если захотите покушать, то только скажите, договорились? – и она в ответ просто кивнула головой.

Она выпила еще стакан коктейля, потом еще. Напряжение прошло совсем. Она стала улыбаться.

– Сознайтесь, я с первого раза заподозрила, что там алкоголь. Но чистый и приятный.

– Я этого и не скрывал. Если бы Вы спросили об этом, я бы честно ответил, что там спирт глубокой очистки. Он при употреблении в чистом виде достаточно крепкий и обжигает горло. Но в коктейлях приобретает мягкость и приятность. И, если по Булгакову: «Как я могу предлагать женщине водку, – чистейший спирт!», – пробасил я.

– Да, приятность я заметила. А какие еще там компоненты? – и я начал перечислять различные соки, которые в него входили, специи и травы. Она заметно повеселела, но ей явно мешали капельки пота на лбу. Тогда она сняла свою чопорную форменную жилетку с символикой ЖЭКа и бросила ее на стул напротив стола, но промахнулась. Попыталась поднять ее с пола и чуть не завалилась под стол. Расхохоталась.

– Кажется страх прошел, а головокружение от высоты на крыше только усиливается. Вам не кажется.

– Нет, не кажется. Еще коктейль?

– Давайте, пожалуй. Я понимаю, что Вы меня спаиваете, и это почему-то приятно. Да и сегодня мне на работу возвращаться не надо, потому можно. Мне очень давно не было так хорошо, – смеялась она и приняла протянутый уже заранее приготовленный мной большой стакан с коктейлем. Конечно, пить, смеяться и одновременно что-то рассказывать очень трудно. Потому она быстро допила свой стакан и продолжила что-то рассказывать о работе.

– Мария, а почему Вы не замужем? – я показал глазами на ее правую кисть.

– Все мужики козлы, – безапелляционно сказала она пьяным голосом. – Они не достойны даже кончика моего ногтя… – и далее понеслась длинная вдохновенная пьяная речь, явно ранее отшлифованная в женских беседах в течении многих лет. Попутно она под столом избавилась от обуви. Потом приподнялась и избавилась от юбки. А спустя некоторое время и от блузки со словом: «Жарко». Теперь она гордо сидела передо мне в одном нижнем белье, поджав ноги по-турецки, и азартно размахивала руками в такт своим словам. Она давно уже скакала в своей речи с предмета на предмет. Говорила о долбаной работе, о пархатых мужиках, о мерзких сволочных вонючих телом и языком бабах, о слюнявых детях, мерзкой жаре летом и ужасном холоде зимой, трубах, котлах, поставщиках тепла, грязных дворах, вечно пьяных дворниках и сантехниках, об одиночестве и бардаке во всем мире…

Я с трудом оторвал ее от стола и отвел в комнату, уложил на диван, расстегнул лифчик, накрыл ноги простыней. На всякий случай поставил в комнате рядом с диваном тазик, – женщина сказала, что редко употребляет алкоголь, и потому могут быть разные неожиданности. Она продолжала уже сидя на диване пропагандировать равенство мужчин и женщин, несла околесицу про какие-то … Словом, я уже не слушал и пошел прибраться на кухне. Пока я мыл посуду и развесил на стульях полотенца, я всё время слышал из комнаты ее голос, что-то доказывающий мне через стену и две двери. Потом она, видимо, добралась до оставленных мной на столе два стакана с коктейлем (для нее и для меня), некоторое время молчала.

Ее появление в дверях кухни было неожиданным. Она держалась за косяк двери и смотрела на меня. Ее явно «штормило», но стена, к которой она прижалась всей спиной, и косяк двери, за который она держалась обеими руками, пока не давали ей упасть. Лифчик явно остался на диване. Я отвел ее в туалет, она сняла сама трусики, посидела на унитазе и потом мне пришлось ее уже голую нести на руках на диван. На диване она размахивала руками, выкрикивала отдельные слова, но голову поднять от подушки уже не могла. А потом начала безудержно хохотать.

Возможно, из нее выходила годами накопившаяся отрицательная энергия, а возможно это просто привычное для нее действие алкоголя, и не надо ничего искать сверхъестественного, – просто пьяная баба. Она заснула неожиданно, уткнувшись щекой в подушку. Я давно уже принял душ и сидел в кресле напротив, смотрел телевизор и наблюдал за тем, чтобы она не испачкала диван и пол, но попыток это сделать не было. Во сне она что-то вскрикивала, иногда размахивала руками и… улыбалась чему-то.

Под бормочущий телевизор, от жары и после плотного обеда я заснул в кресле.

Проснулся, наверно, через пару часов. Стало немного прохладнее. Моя гостья продолжала крепко и уже спокойно спать на диване. Простынь она откинула в сторону и лежала раскинувшись на спине во всей красе своего обнаженного тела, хорошо освещенная солнцем, светящим в окно. От той Марии, мужененавистницы и старой девы, что позвонила сегодня в дверь, не осталось и следа. Просто молодая женщина спала и улыбалась во сне. Волосы растрепались, одна рука закинута за голову, вторая словно придерживает или демонстрирует налитую грушевидную грудь. Небольшой бугорок живота переходит в бритый лобок, ниже видна чуть темная промежность между раскинутыми от жары бедрами, – без намека на волосы. На боках и бедрах нет ни намека на растяжки и целлюлит, но есть какая-то правильность, тренированность. Не исключено, что они вместе с Галиной ходят в спортивную секцию для поддержания тонуса своего тела.

Я тихонько пошел на кухню и стал убирать ее разбросанные по полу под окном вещи. Когда я поднял ее рабочий жилет, то из его кармана выпала связка из двух очень знакомых мне ключей. При ближайшем рассмотрении, а потом и после сравнения это оказались ключи от тех этажа и кровли. Вот так-так!… Значит, ключи были с ней, и она сказала не правду, что оставила их на работе. Я подумал тогда, что ключи у Сашки или Галины, которых сегодня никого нет дома, но учтиво промолчал. Значит она или сделала дубликаты ключей и отдала одну копию Галине, или на днях перед их отъездом забрала у них свой комплект. В любом случае, ключи были у нее с собой. А это значит…

Положив ключи снова в карман, я аккуратно повесил ее вещи на спинку стула и вернулся в комнату. Она смотрела мне прямо в глаза.

– Ты всё понял? – она не спросила, а скорее сказала это утвердительно.

– Что я должен был понять?

– Я слышала, как на кухне звякнули ключи, которые выпали из моего кармана, как они потом опять звякнули, когда ты положил их на место. Между этими звуками прошло много времени, значит ты их разглядывал, возможно сравнивал с другими ключами. Значит ты знаешь, что я тебя обманула, и что ключи были со мной.

– Скажем так, я жду объяснений сегодняшнему концерту.

– А никакого концерта и не было. Я реально боюсь на крышах. Я реально хотела попросить помощи у тебя после рассказа Галины, как ты ликвидировал потоп, как помог починить антенну на крыше (да, я ведь сам сказал Гале, что поправил их антенну), как вы подружились втроем вместе с Сашкой. Мне всё равно некого было просить о помощи, – я по жизни одна, без мужчин. Я и решилась. А потом была обычная моя истерика после работы на высоте, усиленная твоими коктейлями. Погоди, я схожу в туалет… – и убежала босиком.

Потом я услышал звуки душа и, понимая, что до ее прихода пройдет некоторое время, прилег поперек дивана. Спустя несколько минут Мария вернулась в комнату вся мокрая, оставляющая на полу лужи стекающей с нее воды, с мокрыми волосами и счастливой улыбкой.

– С легким паром, – сказал я с улыбкой. – А что? Полотенце не нашла?

– Я и не искала, – сказала она в ответ. – Я люблю, когда вода стекает с меня, когда тело высыхает само после купания. Ну, если не холодно, конечно. – и шагнула на диван. Она, стоя на диване надо мной, сама сняла с меня шорты и трусы, – а больше на мне ничего и не было, – и уселась верхом на мои голени. Долго и внимательно разглядывала мои органы, потом потрогала их, повернула из стороны в сторону, продолжая внимательно разглядывать. Неужели она на самом деле никогда не видела мужских половых органов? (Ну, если не сравнивает сейчас с чьими-то…) И она до сих пор еще девственница? И всё, что мимоходом рассказала мне на крыше Сашка, абсолютная правда, а не ее детская выдумка? Просто удивительно.

– И что теперь мне надо делать? – как-то просто и вполне искренне спросила она.

Я взял ее правую ладонь, вложил в нее свой орган, обхватил ее пальцами. В другую ладонь вложил свои яички. Слегка помял ее пальцами яички и поводил вверх-вниз по члену. Последний стал твердеть и поднимать свою головку прямо на нее. При этом движении она сначала словно отпрянула, но не отпустила ничего.

– Только делай это мягко и нежно, чтобы не сделать мне больно, – почему-то шепотом сказал я.

Она начала делать предложенные ей движения, член затвердел, а она во все глаза наблюдала за этим превращением. В какой-то момент она нагнулась, заглянула на уздечку члена, а я воспользовался этим и захватил ее голову обеими руками. Взяв ее голову с двух сторон я медленно стал приближать ее губы к головке, коснулся ею губ, поводил ее губами по головке, медленно протолкнул его ей в рот и замер.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vadim-andreev-31184232/mnogoetazhka-povesti-i-rasskazy-o-lubvi/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



Если текст книги отсутствует, перейдите по ссылке

Возможные причины отсутствия книги:
1. Книга снята с продаж по просьбе правообладателя
2. Книга ещё не поступила в продажу и пока недоступна для чтения